Придумывательные художники

Участники творческого объединения "Художественно придумывательное сообщество" (ХПС) создали десятки музейных экспозиций, интерактивных выставок и игровых программ. Мы попросили руководителя ХПС Никиту Сазонова и музейного сценариста Яну Сергееву ответить на несколько вопросов и порассуждать о том, из чего "растут" лучшие экспозиции.

Участник Художественно придумывательного сообщества Яна Сергеева. Фото Натальи Михайловой

Никита Сазонов в детской экспозиции "Один в поле не воин" (Музей-заповедник "Куликово поле"), фото из архивов ХПС

Как вы начали заниматься выставочными проектами? Какие были первыми, как вы поняли, чем вам это интересно? Чем это интересно сейчас?

НС: Я начал заниматься детскими музейными в 2005-м или в 2006-м году – сразу двумя одновременно. Один был в Музее городской скульптуры и назывался "В гостях у дядюшки Стека". Второй была выставка в Фонтанном доме – в рамках фестиваля "Детские дни" я делал в галерее "Сарай" домик Петра I. И после двух этих успешных, в общем, выставок я понял, что это очень интересное и перспективное направление, и с тех пор каждый месяц что-нибудь открываю и выпускаю.

ЯС: А как ты вообще в этот мир попал? Ты же театральный художник.

НС: До этого я делал арт-выставки – тематические. Назывались они, например, "В предчувствии потопа", "Русский лес", "Жизнь и смерть винила". И это оказалось очень похоже на задачу, которую ставили в детской выставке. В итоге меня порекомендовали Марии Коростелевой для Фонтанного дома, а после я встретился и с Дарьей Агаповой.

ЯС: Я всегда думала, что ты в какой-то момент перешел из театральной сферы в выставочную. А получается – из выставочной в выставочную. Просто сменил аудиторию.

НС: Да, сменил аудиторию и задачи. Как делались мои арт-проекты: я собирал художников и мы на определенную тему в течение года что-то творили, а потом делали веселую совместную выставку. А потом это как-то плавно перешло в детскую тематику. Я не ощутил какого-то сложного перехода в другую реальность. Я не выходил из метро, просто пересел на другую линию.

ЯС: Ты столько лет, получается, занимаешься выставочными проектами – не потерял ли ты интерес? Остается ли это для тебя желанной сферой деятельности?

НС: Для меня в любой деятельности – в моих театральных проектах, личных творческих, выставочных – на первом плане стоит не исполнение. Я не очень люблю заниматься исполнением (километры стружки, доставки, монтажи…). Для меня самое ценное – возможность придумывать, процесс созидания. Это всегда волнует, ты трепещешь.

Конечно, есть уже определенные схемы – если ты нашел хороший прием, и он сработал один раз, то он сработает и второй, и третий, и двадцать пятый. Можно всю жизнь на этом приеме сидеть. Но это очень скучно. С другой стороны, у этой жажды творческого созидания есть и оборотная сторона – всегда придумываешь больше, чем можно себе позволить в рамках проекта, и потом от этого сам и страдаешь. Приходится балансировать между двумя этими ипостасями.

ЯС: А моя история, по-моему, всем ребятам пример. Потому что меня интересовала эта работа задолго до того, как я ею занялась. Лет 10 назад мы с друзьями делали сайт про детские события в Петербурге – писали про театральные постановки, открывающиеся интересные места и, конечно, про выставки, в том числе интерактивные. Я смотрела на это и думала: как же это интересно! Что за счастливые люди делают эти прекрасные выставки? Как же им повезло в жизни – иметь такую работу: придумывать! То есть я осознавала эту сферу деятельности как некий идеал того, чем я хотела бы в жизни заниматься. И вот я здесь!

Случилось это тоже благодаря Даше Агаповой, с которой мы познакомились, когда я брала у нее для нашего сайта интервью. Через некоторое время она позвала меня редактировать музейные путеводители фестиваля "Детские дни". И я несколько лет с огромным удовольствием сотрудничаю с этим проектом, набираюсь от него уму-разуму. А в 2014-м году она познакомила меня с Никитой – сказав, что он ищет помощника работы над проектом "Львиная бродилка" в детской библиотеке имени Пушкина и что если у нас получится найти общий язык в этом проекте, то мы и дальше сможем вместе работать. Так и получилось.

Квест "Львиная бродилка" в Детской библиотеке истории и культуры Петербурга, фото Сергея Вдовина и Миры Васюковой

НС: Я помню прекрасно этот день: мы встретились утром у дверей библиотеки и пошли трудиться. И меня Яна в этом проекте поразила своим умением с одной стороны, внимательно слушать заказчика, а другой – очень деликатно и аккуратно тянуть свою линию. Это редкое качество, и я сразу понял, что надо немедленно продолжать работать вместе.

Вообще, это очень важная часть нашей работы – умение разговаривать, поиск той линии, в которой мы когда-то все соединимся. Ни технологии, ни бюджет не спасут проект, в котором не сложилась коммуникация. Хорошая коммуникация всегда приведет к хорошему результату.

ЯС: Точно. Это большая ценность - качественное участие сотрудников музея в создании проекта. Если мы делаем проект в тематическом музее, мы просто не можем разбираться в теме лучше, чем сотрудники, которые в этом случае играют для нас важную экспертную роль. Это вроде бы очевидная ремарка, но мне лишний раз хочется подчеркнуть этот аспект: готовность оказать нам научную, экспертную поддержку идет на пользу и срокам исполнения, и глубине, и качеству проекта.

НС: Согласен, это очень важно. Еще и потому важно, чтобы сотрудники музея были внутри процесса, что они будут с этим жить дальше. Мы можем придумать все что угодно, торжественно все это открыть, перерезать ленточку, но мы уйдем, а они останутся. Мы запускаем корабль в плаванье, и теперь капитаном и матросами на нем становятся сотрудники музея. Если мы сделали проект так, что он им не нравится, – их плаванье будет трудным и не слишком приятным. То же самое происходит в театре. Это большой коллективный труд, и после премьеры начинается долгая эксплуатация. Кстати, спектакль очень по-разному воспринимают разные службы театра. Например, монтировщики, которые декорации ставят и разбирают каждый день, - люди философского склада ума: для них мироздания не существует, они его собирают каждый день, а потом разбирают и уносят на склад. Монтировщики говорят так: "Это хороший спектакль, его ставить полчаса. А это очень плохой спектакль, его два дня ставить". И с ними не поспоришь! Со своей точки зрения они правы.

ЯС: А что еще из твоей театральной практики нашло применение в создании выставок?

НС: В последнее время стал популярен такой термин: музейная сценография. И это очень правильно. Это действительно точка сближения театра и современного музея. И там, и там должна быть драматургия. И спектакль, и экспозиция – это своего рода путешествие. Например, ты приходишь в театр, и в течение определенного времени идет рассказ. И этот рассказ построен по своим драматургическим законам – у него есть завязка, кульминация, развязка и так далее. То же самое экспозиция. Конечно, на экспозиции ты не сидишь на одном месте, в то время как мимо тебя проносят экспонаты и задают какие-то вопросы – хотя можно и такой проект сделать, почему бы нет. Но пространство музея обычно устроено так, что ты должен двигаться из комнаты в комнату. И ты проходишь мимо каких-то драматургических моментов. Моя задача как специалиста, музейного сценографа – сделать этот путь интересным, насыщенным и осмысленным. Где-то нужно сделать эмоциональную зону, где-то добавить возвышенности, где-то юмора – и для этого есть свои приемы. Это работает. Я уверен, что в больших экспозициях больших музеев трудно обойтись в группе разработки без драматурга, режиссера, видеорежиссера. Мы сейчас не воспринимаем информацию в формате 19 века. В Петербурге есть такие музеи – например, Зоологический, - приходя в него, ты оказываешься в классическом музее 19 века. Он очень красивый, очень интересный, но современного человека это уже не так трогает. Мы хотим большего погружения, большего эмоционального воздействия. Мы хотим "зайти в витрину".

ЯС: Вспоминается детская экспозиция в музее "Куликово поле", для которой Никита как раз придумал способ поместить человека внутрь материала. У нас был большой макет сражения с нетрадиционной схемой осмотра. Расскажи.

НС: Тут все просто: мы показывали битву, а битва – это не событие одного момента, это событие многих часов, происходящее на обширной территории. Возникает вопрос: какой момент взять для показа? Можно какой-то взять, конечно. Но это скучно. И мы придумали такое решение: у нас есть потолок, а в потолке отверстия. И макет размещен – над потолком. К каждому отверстию ведут лестницы, и когда ты по такой лестнице поднимаешься, твоя голова оказывается внутри прозрачного пузыря, помещенного в центр одного из выделенных нами ключевых разновременных моментов сражения. Ты как будто вылезаешь за спинами солдат, когда происходит, например, атака Засадного полка или преследование татаро-монгольских войск. Можно нажать кнопку рядом с отверстием и прослушать краткий рассказ о сути происходящего события. Таким образом ты воспринимаешь битву полнее, некими ярусами – историческими, временными.

Музей-квест "Один в поле не воин", Музей-заповедник "Куликово поле", фото Роман Солопов и из архивов ХПС

ЯС: Обычно предлагают смотреть на макет со стороны – мы как бы находимся в точке, сильно удаленной и немного поднятой надо полем боя. Тут же зритель имел возможность оказаться попеременно внутри нескольких ярких моментов битвы, которые мы вместе с экспертами от музея выделили как ключевые. И в каждом моменте – своя драматургия. Как солдат на поле боя, ты не видишь, что происходит в других местах поля боя. Ты знаешь, что где-то есть "наши", и надеешься, что у них там все успешно, но ты должен сосредоточиться на своем участке, оценить силы внутри него.

НС: Современное сознание позволяет нам очень быстро переключаться. Мы можем прощелкать 150 телевизионных каналов за полторы минуты, и мы будем все равно внутри этого события. Нам достаточно нескольких секунд, чтобы понять, что происходит, смотреть это дальше или нет. А представьте себе человека 19 века, которому дали пульт и телевизор – он будет останавливаться на каждом канале, всматриваться, ему понадобится минут 10, чтобы решить, нужно это ему или не нужно. Так что хотим мы или не хотим, мы должны выстраивать свои экспозиции, ориентируясь на современного зрителя, на его ритмы и темпы восприятия, иначе ему это будет неинтересно.

ЯС: Мы начали говорить о музейной сценографии и о взаимопроникновении театра и музея, и ушли немного в сторону. Давай приведем еще какой-нибудь пример.

НС: У меня есть несколько примеров, когда один прием перетекал из музейного в театральный мир и обратно. Был у нас такой проект – «Секреты в шкафах» - в музее Анны Ахматовой. Шкафы-дома, Петербург, каждый шкаф как дом какого-то нашего писателя петербургского или ленинградского… Мы покупали старые шкафы на Авито, превращали их в Летний сад, в Адмиралтейство, в Зимний дворец. Получилась веселая, задорная игровая площадка. Мне это так понравилось, что я следующий спектакль в Новосибирске, в театре "Глобус" сделал тоже из шкафов. Получается, я использовал там прием, отработанный в выставочной сфере. Это был спектакль по сценарию Эмиля Брагинского "Почти смешная история". Внутри шкафов тоже были домики, там жили люди, там была квартира, гостиничный номер, тамбур поезда… И тоже сработало! А потом я еще раз использовал этот прием, немного развернув в другую сторону: вместо шкафов опять же на литературной выставке в Фонтанном доме появились двери, как бы открывающие нам путь в мир одного из писателей – Льюиса Кэрролла, Андерсена, Экзюпери и так далее.

Очень здорово, что можно не разграничивать эти два мира, подпитывать один другим.

А из театральных приемов, которые я использую, я назову еще бутафорию. Это ценное умение создавать предметы, похожие на натуральные – так, чтобы в достаточно близком контакте ты мог с ними взаимодействовать. Бутафория – отличный инструмент для современной экспозиции. Наш мир сейчас такой цифровой, электронный, и когда появляется предмет из тактильного мира, - он больше приковывает к себе внимание, чем стеклянный экран. Использовать живые материалы (ткань, дерево, металл, бумага), разнообразную фактуру - очень правильно для детей, которые постепенно отвыкают от тактильного мира – все меньше материальных игрушек и все больше виртуальных.

Другой заголовок

Выставка "Секреты в шкафах" в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, 2012 год. Фото Сергея Вдовина

Ваши любимые проекты - о чем, для кого (возраст), в чем главные "фишки".

ЯС: Сложно делить проекты на любимые и нелюбимые – в каждом есть какой-то драйв, просто иногда он для меня ощущается не на уровне реализованного проекта, а спрятан внутри рабочего процесса. А иногда любимым проект делают люди, с которыми выпадает работать.

Но в качестве одного из самых для меня значительных я могу назвать проект Ab ovo, который мы делали вместе с Калининградским зоопарком. Это был очень большой проект, мы работали над ним с разной интенсивностью почти год. За это время я укрепилась в своей горячей симпатии к Калининграду и его людям. Идея проекта принадлежала зоопарку, и они пригласили нас на средства фонда Потанина. Суть была в том, что есть тема, которая удивительным образом объединяет абсолютно разные классы животных и, соответственно, разные павильоны зоопарка. Это тема яйца. Она позволяет не просто рассказать о многообразии животного мира, но и дать представление об эволюции.

В итоге мы, конечно, размахнулись! Переработали гору материала, пересмотрели тысячи видео и фотографий (особенно сильное впечатление оставили снимки яиц насекомых в макросъемке), консультировались с биологами и культурологами, привлекли нескольких художников и дизайнеров, задействовали множество сотрудников зоопарка. Проект получился разнообразным – с вниманием к живым экспонатам (например, курам и цыплятам), с информационными стендами, с игровыми модулями, с маршрутным листом и, наконец, с сюрпризом! Все рассказать невозможно, но, по-моему, у нас получилось сделать цельную и интересную историю.

Маршрут "Ab Ovo! От яйца" в Калининградском зоопарке, фото из архивов ХПС

Еще могу назвать в числе любимых выставку в Гатчине – "Детство во дворце". Выставка была временной, она была посвящена тем царским детям, которые в разные времена жили в Гатчине: от детей Павла I до детей Александра III. Нашей задачей было вписать в традиционную, в общем, экспозицию игровые модули и детский путеводитель так, чтобы пробудить любопытство и познавательный интерес посетителей, а экспонаты стали ключами к ответам вопросы – "ну как, как же у них это было устроено тогда?!" В итоге у нас был коммутатор, где можно было послушать звуки вокзальной жизни или фрагмент оперы, "инстаграм" великого князя Михаила, реквизит и сценарии для устройства театра и прочие интересные штуки, а также – маршрутный лист, где посетителю нужно было с помощью экспонатов разобраться, какое из приведенных утверждений правдивое, а какое ложное. Правильно выбранные варианты позволяли разгадать название тайного общества детей Александра III и их друзей-ровесников, а потом получить приз. Интересный был проект, и с Гатчиной мы продолжаем много работать, уже прониклись и темой, и местом, и обаянием людей.

И напоследок назов